Как я стал рабом у Витьки и Сашки Всем привет! После нескольких моих рассказов мне иногда приходят письма с разными
историями и просьбой рассказать их. Не знаю почему именно так, но некоторые истории я
считаю очень привлекательными и выкладываю... конечно, сразу сознаюсь что автор истории
не я, но все равно. Вот одна из новых историй присланных мне довольно давно, но
все никак не доходили руки обработать её, довести до ума и выложить вам на суд...
Конечно, все имена вымышлены и каждый может думать о себе, а может это и
правда про вас история? О моей буйной юности. Мы тогда учились в последнем классе.
Однажды на уроке физ-ры я лазил по канату и у меня от
трения вскочил член. Мой дружбан Витька это заметил и отвел в раздевалку. Закрыв дверь
на крючок, он сказал: - У тебя что, кушать хочет? Я что-то пролепетал в ответ, мне было
очень стыдно. А он приказал, правда, шепотом: - А ну покажи! Не знаю почему, но я сказал
ему: "Сначала ты покажи свой". Ни минуты не мешкая, он спустил трико вместе с трусами,
и я увидел его длинный тонкий хуй, растущий из небольшого кустика темных прямых
волосков. Я тоже обнажился и мы стали смотреть, как дергаются наши члены. Я от такой
картины помутился рассудком, ноги стали ватными и головка сильно зазудела. Невыносимо
захотелось подрочить. Не помню как мы обнялись и стали тереться хуями. Я был в таком
потрясении, что услышал как бы издалека шепот Витьки: - Сашка, ты себе часто спускаешь
малафью? Я ответил вопросом: - А ты? - Каждый день. - Я тоже. Витя
сжал наши члены ладонью и стал дрочить. Я чувствовал упругую теплоту его члена и
подвывал от наслаждения, мои колени стали непроизвольно подгибаться. Он прижал меня к
стене, продолжая дрочить сразу два хуя, а я положил свою голову ему на плечо и висел на
нем. Чтобы не закричать от бурных чувств, - ведь впервые чужая рука коснулась моего хуя,
да еще дрочила его, сжав вместе со своим, - я стал сосать и покусывать Витькину шею, на
которой пульсировала какая-то жилка и, которая показалась мне на вкус сладчайшим
пирожным. Не помню, сколько прошло минут, когда я выпустил несколько капель спермы, но
Витя задергал еще быстрее наши зажатые члены, а потом спустил и сам. Я в изнеможении
повалился на скамейку и наверное бы уснул без сил, но Витя приказал мне поскорее
одеваться. Мы переоделись, открыли крючок двери, и после звонка пацаны ввалили в
раздевалку. Учитель спросил, почему мы сбежали с урока, но Витя быстро отмазался,
заявив, что я вывихнул ногу, спрыгивая с каната, а он, мол, делал мне массаж как
их учили на секции акробатики. Конечно, все происшедшее меня страшно потрясло. Ведь
я был примерным учеником, отличником, которого всем ставили в пример. Я, научившись
онанировать, жутко переживал этот свой грех, постоянно давал себе клятвы не
делать больше этого никогда, мог продержаться два-три дня, но потом происходил срыв и я
предавался безумной мастурбации, иногда и по несколько раз, не отрываясь. Потом все
начиналось сначала. Мне казалось, что никто на свете не онанирует, только я
единственный в мире - урод, которого надо убить и сжечь на костре. Дома после школы,
вспоминая совместный с Витей сеанс, я вновь стал наслаждаться каждым его моментом,
представляя все это в самых мельчайших подробностях. Да и вообще мне эта картина
будоражила воображение еще долгое время. В школе мы с Витей вели себя по-прежнему, как
ни в чем не бывало. Но я заметил, что при виде Вити у меня напрягается член, а уж какие
мысли навевала раздевалка спортзала и говорить не буду. Несколько раз мы с ним случайно
встречались взглядом, но я сразу же опускал глаза, потому что боялся, что он поймет
как я хочу повторения. Моя похоть временами доводила меня до бешенства, особенно по
ночам, когда я готов был на коленях ползти к Вите домой через несколько кварталов и
умолять его сделать ЭТО еще раз. Мои мечты начали принимать навязчивый характер и я,
делая уроки, часто рисовал на бумажках по памяти его член, и как мы дрочимся, и как я
его сосу в шею, и как течет сперма из наших хуев. Рисовал я всегда неплохо и этими
рисунками я вытирал свой конец после оргазма и спускал бумажки в унитаз. Прошел
месяц-два как я изнывал в тоске и похоти. Все разрешилось как-то неожиданно. Однажды
после уроков, перед уходом домой, я побежал в туалет и стал над писсуаром. Вдруг следом
за мной вошел Витя, и, хотя в сортире никого не было и несколько писсуаров оставались
свободными, он подошел и встал рядом со мной. Он вытащил из ширинки член и начал ссать. Я
смотрел на него как заколдованный, в глазах потемнело и ноги опять стали слабеть.
Несмотря на то, что я очень хотел ссать, я не смог выдавить из себя ни капли. А Витя с
ухмылочкой бил своей струей в стенку писсуара, так что капли его мочи долетали до моего
члена и рук. Когда струя иссякла, он сжал основание своего члена между указательным и
средним пальцем и стал трясти его. Теперь уже капли летели во все стороны, мне на
рубашку и на брюки, потому что он стоял прямо передо мной. А я как истукан стоял перед
ним с открытым ртом и оголенным хуем. И, конечно, хуй мой дергался и вырывался из рук.
Видимо и Витю завела эта картина, потому что он продолжал трясти членом, из которого
уже давно не летело никаких капель, пока он не вырос в длинную сосиску с закрытой как и
у меня головкой и свисающей крайней плотью. Я не сдержался и стал у него на виду
демонстративно онанировать, пожирая глазами красоту, открывшуюся передо мной, чтобы
потом зарисовать ее как можно точнее. Витя тоже долго не размышлял и задрочил свою
головку двумя пальцами. Снова я кончил первым, потом он, а потом мы разбежались, так и
не сказав друг другу ни единого слова. И снова я дома стал предаваться упорному
онанизму, снова рисовал по памяти витин член. Некоторые картинки мне жаль было
выбрасывать - так они мне нравились, и я стал их прятать. В своих фантазиях я сосал
его член, пил малафью и мочу. Один раз в раздевалке, когда никого не было я стал нюхать
Витькины носки и штаны. Этот запах так меня завел, что я быстро кончил и убежал. Прошла
еще пара недель. Как-то в субботу, вечером, мы на пустыре играли в футбол, и мяч
случайно угодил Вите в лоб. Под глазом начал расти синяк и он страшно по этому поводу
сокрушался. Я предложил сходить ко мне домой, это в трех минутах ходьбы, и смазать
синяк мазью Вишневского. Витя охотно сразу же согласился и мы пошли - он ускоряя шаг,
а я наоборот - замедляя. Во-первых, оттого что ко мне домой идет тот, о котором я
мечтаю каждую ночь, а во-вторых, я знал, что родители собирались в гости, но не был
уверен, ушли они уже или нет. Когда мы пришли, родителей не было. От волнения у меня все
валилось из рук, я дрожал как в лихорадке, я постоянно облизывал сухим языком
пересохшие губы, и Витя, конечно, заметил это, тем более, что я уже не стесняясь
смотрел на него собачьими глазами, предвкушая близившееся наслаждение. Но он особенно
не подавал виду, наверное чтобы специально помучить меня. Как ни в чем не бывало он
разглядывал мою коллекцию оловянных солдатиков, модели танков и самолетов. Наконец,
когда Витя присел на корточки и я наклонился над ним, я не выдержал. Коснувшись губами
его шеи на затылке, я стал его легонько целовать, а потом и сосать его кожу, слизывая
солоноватый пот, который казался мне сладким сиропом, и нюхать аромат его белобрысых
волос, который тоже давал мне сильный кайф. Сначала Витя делал вид, что не обращает
внимания и чего-то напевал под нос, а потом выпрямился и достал из шорт свой
возбужденный член. Я сделал то же и с силой задрочил. Но он остановил меня и сказал:
- Нет, теперь я хочу брызнуть первым. Он вставил свой член в мою ладонь и приказал
работать. Впервые в жизни почувствовав чужой член в своей руке, я вознесся в небеса от
этого ощущения. Я дышал как паровоз тяжело и громко, а Витя сквозь зубы твердил: - Сильнее,
сильнее! Не жалей его! Он кончил мне в ладонь и я, размазывая по своему члену
его сперму, задрочил у него на глазах. То что Витя смотрит на меня, удесятеряло мой кайф,
я дергался и изгибался перед ним как припадочный, пока не кончил.
Помню, Витя спросил
меня только: - А ты знаешь, что такое вафля? Я в бессилии помотал головой, а он
добавил: - Это то, что у тебя в руке. Попробуй, многим девкам это нравится. Даже пацаны
пьют, знаешь, сколько силы эта малафья содержит - класс! Все штангисты ею увлекаются,
потому что в вафле больше всего анаболиков. Я понятия не имел, что такое анаболики, но
перед уходом Вити я попросил его заходить почаще ко мне - когда ему вздумается. С этого
времени наши встречи становились все чаще. Мы дрочились друг перед другом, а нередко и
друг с другом. Это было в 1000 раз лучше, чем одиночная дрочка. Витя постепенно снял с
меня комплексы, доказывая, что онанизм - благородное дело, и что нет ни одного пацана
на свете, который бы этим не увлекался. Витя иногда был холодным и равнодушным, а
иногда просто неистощим на выдумки. Однажды он сказал: - Давай разденемся, голым по
голому знаешь как встанет! С тех пор мы онанировали в голом виде, иногда разыгрывая
сценки изнасилования, терлись членами между бедер, по спине, по попе, и даже по голове,
по волосам. Особенно ему нравилось, если я изображал из себя скромную девочку, а он
маньяка и насильника. Как то раз, в перевозбужденном состоянии я полез в тайник и
показал ему свои рисунки, на которых он, конечно, сразу узнал и себя и меня. Его
восхищению и потрясению от моих талантов не было предела. Он стал просить чтобы я
рисовал для него голых одноклассниц. А я поведал ему, что торчу только от него и что
когда его нет, я дрочу на эти картинки, потому что не могу без него ни ночью, ни днем, и
все время думаю о нем, и хочу дрочиться с ним до полного изнеможения. Дурак, конечно. Не
знал я тогда, как такого рода откровения могут навредить человеку и превратить его в
раба. Так оно и вышло. Вскоре Витя отобрал рисунок, на котором было изображено как я на
коленях сосу его член (до тех пор это было лишь в моих фантазиях и сладких
онанистических мечтах). Он сказал, что хочет вот так. Я, правда, сначала поупрямился,
но он меня уболтал: - Ты знаешь какое это блаженство! Никакой дрочки даже не
понадобится! А если еще и вафли начнешь глотать, станешь таким сильным, что тебя все
пацаны на улице будут бояться! Я согласился. Потом - все чаще и чаще, а потом и каждая
наша встреча этим заканчивалась. У меня Витя почти не брал в рот и никогда не глотал
сперму, несмотря на то, что так ее расхваливал. А вот я быстро привык ко вкусу его хуя
и малафьи, с удовольствием это проделывал. Иногда бывало, что Витя спускал мне в рот
охая и ахая, а я спускал на пол, даже не касаясь своего члена рукой. Он был прав - я
получал от сосания неописуемое блаженство. В таком режиме прошла пара месяцев до конца
учебного года. Однажды Витя попросил у меня на время мои рисунки. Я не хотел давать,
но он очень просил, говорил, что это поможет ему кончать по ночам, когда меня рядом
нет, а ему нестерпимо хочется меня завафлить. Я уступил и, как потом оказалось,
сделал еще одну глупость. Он показал эти рисунки своему брату Саше - тезке моему,
который слыл отчаянным хулиганом на всю округу и состоял на учете в милиции. Когда они
пришли ко мне вместе, я растерялся, от страха душа ушла в пятки. Сашка вынул из кармана
мои рисунки и стал дико на меня наезжать, что я мол развратил его младшего брата, что
он меня сдаст в милицию за развращение и меня посадят в колонию, там опустят
и сделают петухом. Я от ужаса просто рехнулся, рыдал, пока он не приказал просить
прощения на коленях. Я ползал перед Сашей на коленях и умолял пощадить меня, никому не
рассказывать, что я вафлист и пидор гнойный. Он скинул кеды, снял носки и приказал
целовать ему ноги. На глазах у Вити я стал лизать волосатые ноги его брата, продолжая
рыдать и просить прощения. Сашка скинул брюки и стал хлестать по моему заплаканному
лицу своим толстым мохнатым хуем с обнаженной залупой. Это было небольно, даже в кайф.
Я возбудился и присосался к нему - очень хотелось его задобрить. Он принялся меня
трахать в рот, насаживая поглубже мою голову на свой член, я задыхался, но продолжал
сосать, из глаз текли слезы. Саша член, казалось, вырос еще больше в размере и мешал
дышать. Сашка кончил очень быстро, и не как Витя двумя струйками, а заполнил густой
пахучей спермой весь мой рот, так что я не успевал сглатывать, и его малафья вытекала
из меня в два ручья. Потом он оттолкнул меня со словами: "Иди, обслужи брательника,
сосунок!" Я повернулся и на коленях пополз к Вите, который вовсю онанировал, глядя на
нас. Он тоже не церимонился со мной глядя на брата, а со знанием дела начал совать свой
хуй мне в рот, а потом и трахать, до тех пор пока не спустил все до последней
капли. Я все проглотил. Перед уходом, Сашка пригрозил - он сказал,
что прощает мне мое блядство с его братом, но теперь я стану их сосунком и если я
когда-нибудь откажу ему, или его брату в отсосе, то обо мне узнает весь наш район. И
тогда меня уже ничего не спасет - меня будут ебать и в хвост и в гриву все, кому не лень, а
не лень у нас всем! С тех пор я был у братьев в рабстве, пока Сашку не
загребли в армию. Чаще всего мы закрывались в их сарае или подвале. Чего я только не
выделывал по их приказу, страшно и подумать. Сашка своим толстым членом так разработал
мое очко, что Витьку я там и не чувствовал. Сперму, которую я у них отсасывал, можно
было бы измерять стаканами (но, кстати, вопреки обещаниям Вити, бодибилдером я не стал).
Единственное, что утешало меня - как ни странно, братья никому о моем рабстве не
сболтнули, а сдавать кому-нибудь за деньги, видимо не додумались. Когда Сашку взяли в
армию, я продолжал обслуживать Витьку, но все реже и реже. У него появились бабы, и он
переключался на них. Я закончил школу, поступил учиться и уехал в другой город.
Потом и родичи мои переехали. Потом была армия со своими прибамбасами - меня взяли со
второго курса института. С братьями больше я не встречался. До сих пор дрочу, как и
в юности, вспоминая Витьку и Сашку и наши развлечения. Автор: Kent (nikita1979_24@mail.ru) На главную страницу
|